Выбегали в домашних платьях, в тапках на босу ногу в мартовский холод,
прозрачный весенний снег,
и не просили у Бога себе ничего иного, разве что только уехать,
особенно по весне,
к морю, к горам, туда, где живут на куличках черти.
Мы не видели разницы между «хотеть» и «сметь», и так много мы знали о важном – любви и смерти,
и совсем не верили в эту любовь и смерть,
не боялись ножа в кармане и взгляда злого, не боялись ходить в одиночку по темноте…
в каждом горело и билось живое слово, отражаясь эхом от грязных подъездных стен.
(с)

прозрачный весенний снег,
и не просили у Бога себе ничего иного, разве что только уехать,
особенно по весне,
к морю, к горам, туда, где живут на куличках черти.
Мы не видели разницы между «хотеть» и «сметь», и так много мы знали о важном – любви и смерти,
и совсем не верили в эту любовь и смерть,
не боялись ножа в кармане и взгляда злого, не боялись ходить в одиночку по темноте…
в каждом горело и билось живое слово, отражаясь эхом от грязных подъездных стен.
(с)
